Основные трудности на пути к полноценной семье с приемными детьми
1. Ожидание, что ребенок будет ценить то, что его забрали из детского дома и за все благодарить. Многие родители при малейшей ссоре напоминают о своем “героическом поступке”, погружая тем самым ребенка в чувство вины. Следом за этим обычно идет реакция агрессии, так как долго находится в чувстве вины невозможно. Агрессия может выливаться на приемных родителей, братьев или сестер, домашних животных или на самого себя. Вспомните о том, что благодарности надо учить. Кто мог сделать это в детском доме? В семьях с родными детьми это не всегда получается успешно. Поэтому запаситесь терпением и учите. И возьмите себе за принцип – никогда не напоминать ребенку, что Вы его взяли и он должен быть за это благодарен. Ведь это Вы решили, что Вам нужен приемный ребенок. Не стоит навязывать ребенку чувство вины чтобы сделать его послушным и удобным.
2. У ребенка нет четкого понимания своей роли и своего места в семье. Чем безопаснее мы себя чувствуем, тем позитивнее относимся к миру и людям. Основа безопасности – “собственное место”, комната или кровать, стол, где можно делать уроки, полки в шкафу. Если этого у ребенка нет, то у него может возникнуть ощущение, что он тут временно. А зачем стараться и что-то строить, если ты все равно уйдешь отсюда? Если в семье есть другие дети, родные, то приемный ребенок начинает сравнивать себя с их положением и чувствует себя ущербным. Ему может казаться, что их любят больше, они имеют привелегии. А подобные мысли не способствуют послушанию и согласию в семье. Задача родителей – сразу дать приемному ребенку ту безопасность, на которую он вправе расчитывать. Равные обязанности и права по сравнению с другими членами семьи. Освобождение от нагрузки тоже не способствует чувству безопасности. Это сигнал, что “меня не приняли всерьез”.
3. Страх, когда у ребенка начинает всплывать травматичные переживания из прошлого. Если Вы решаете усыновить ребенка из детского дома, то должны предполагать, что ему/ей пришлось пройти через травмирующие, болезненные события. Просто так никто в детском доме не оказывается. У ребенка, попавшего в Ваш дом пока нет иного опыта, кроме прошлого. Проигрывание с игрушками (агрессия и жестокость), нанесение себе повреждений, истерики, необоснованные страхи перед какими-то событиями или процедурами – это все сигналы о том, что там внутри травма и это очень больно. Самостоятельно с этим справиться, усилием воли изменить подобное поведение ребенок не сможет. Необходима помощь психолога или психотерапевта, который поможет ребенку отреагировать боль, а Вам почувствовать себя более уверенно.
Если Вы готовитесь к тому, чтобы взять опеку над ребенком или усыновить его, начните с самого начала посещать “школу приемных родителей”. Занятия ребёнка с психологами и социальными работниками, понимание ответственности и психологии детей, которые находились до усыновления в детском доме помогут Вам еще раз взвесить все “за и против” этого решения, подготовится к своему родительству и дадут возможность, впоследствии, не пугаться трудностей, а наслаждаться тем, что у Вас есть ребенок, а строить с ним отношения – это интересно.
Усыновление российских детей иностранцами
За последние несколько лет выявлено несколько случаев, когда приемные родители, которые постоянно проживают за пределами России, жестоко обращались с русскими усыновленными детьми. Таким образом, сотрудники органов опеки должны получать необходимый доступ к информации о содержании несовершеннолетних. Но сделать это сложно, так как дети находятся в другой стране.
Сегодня вопросы проверки усыновителей решаются с использованием средств технического прогресса. Возможно переговорить с помощью Skype, чтобы видеть, как ведет себя ребенок, боится ли приемных родителей, есть ли на нем следы ушибов и так далее. Иногда помогают сотрудники консульства или посольства, но происходит это редко. Они подключаются, когда выявлено правонарушение. Из-за высокой загруженности они не могут надолго покидать консульство/посольство.
Процессуальные нормы усыновления или удочерения русских детей иностранцами такие же, как для граждан РФ. Однако все документы иностранцы переводят на русский язык, а копии заверяются у нотариуса. Медицинское освидетельствование требуется проходить в российской клинике, так как методы обследования за границей могут отличаться от способов работы отечественных врачей. Как результат, данные будут отличаться. после прохождения всей процедуры родители могут взять ребенка домой. При этом допускается сменить его гражданство при обращении в суд.
Иностранцы усыновляют русского ребенка
Таким образом, взять ребенка из дома малютки возможно, но из-за необходимости прохождения всего бюрократического аппарата процесс затягивается. Практика показывает, что на это может уйти несколько месяцев. Но лица, которые хотят стать приемными родителями, готовы пройти все это и получить ребенка на воспитание. Если во время воспитания младенца возникают какие-то сложности, необходимо обращаться к сотрудникам отдела опеки. Они готовы оказать полную информационную продержку на любом этапе сотрудничества. Более того, они помогут с оказанием психологической и других видов помощи, кроме материальной.
Не стоит скрывать проблемы, которые возникают с приемным ребенком, так как озвучивание их на ранней стадии поможет предотвратить конфликт сторон в будущем. Сотрудники отдела опеки могут являться для проверки на протяжении трех лет, после чего считается, что семья полноценная и ребенок будет развиваться нормально. Но при наличии вопросов или сложностей после этого периода родители могут обратиться за помощью в отдел опеки.
Стоит отметить, что процедура усыновления условно бесплатная. То есть, потенциальным родителям придется заплатить за:
- нотариальные услуги;
- прохождение медицинского осмотра;
- получение справок и выписок.
Если иностранцы являются усыновителями, то они оплачивают все расходы, а также оплачивают определенную сумму за то, что берут на воспитание ребенка. Она составляет от 150 до 400 тысяч рублей. Поэтому, если одного ребенка хотят усыновить русские и иностранцы, приоритет отдается гражданам другой страны.
Актриса Евдокия Германова
Актриса Евдокия Германова усыновила маленького мальчика Колю, когда ей был 41 год, – своих детей у знаменитости не было. Поначалу их отношения складывались прекрасно, но все изменилось, когда из-за загруженного графика Евдокия отдала 5-летнего мальчика в школу. Учителя начали замечать у него странности в поведении, а врачи, обследовавшие Колю, предположили, что у него шизофрения.
Несмотря на это, парень все годы делал попытки встретиться с Германовой, но женщина отказывалась идти с ним на контакт. Кроме того, она переписала на себя 2‑комнатную квартиру, которая была положена Николаю от государства. Такой поступок актрисы осудили ее коллеги, Лариса Гузеева и Мария Аронова.
РАБОТА ДЕТЕКТИВОВ
Чтобы помочь подопечным найти родителей, сотрудники интернатов часто ведут настоящую детективную работу. Ищут в соцсетях, перелопачивая сотни анкет, отправляют пачками запросы в государственные органы и учреждения.
– В случаях, когда подопечные домов-интернатов Московской области высказывают инициативу по поиску своих кровных родственников, мы их в этом обязательно поддерживаем, – говорит министр социального развития Подмосковья Ирина Фаевская. – Приоритетным направлением в нашей работе является возвращение воспитанников в кровную семью. Даже то, что родственники будут просто поддерживать общение с ними, уже является значимым результатом.
Однако далеко не всегда люди рады, когда узнают, что у них вдруг нашлись дети, тем более несовершеннолетние – ведь по закону нужно выплачивать на них алименты. А если дети совершеннолетние, то возникает вероятность вселения, как в случае с Витей Потаповым. Финансово-квартирные вопросы порой сводят все родственные чувства на нет.
Иногда дети, нашедшие родителей, сами не желают с ними иметь ничего общего. Так, один из воспитанников интерната приехал по найденному адресу к своей матери и нашел ее настолько пьяной, что она даже не поняла, что к ней приехал сын. Парень тогда сказал, что не было у него родителей и не надо.
Однако маленький шанс на счастливый финал все же есть. Ведь если не разыскать кровных родителей, то и не узнаешь, какие они. Может быть, как в истории с Ильей Фроловым, они всю жизнь берегли в сердце память о потерянном ребенке. И тогда мечта о воссоединении семьи станет реальностью.
Священники не советовали брать ребенка, а я спорила с ними
У нас родился больной ребенок, и врачи сказали: «Идите домой, ждите, когда умрет». Развитие оставалось на уровне трехмесячного ребенка, он улыбался и узнавал своих, но даже голову не держал. Мы сдавали анализы, ходили в платные и научные организации, я надеялась, что нам что-то скажут и помогут, но нет. Никаких прогнозов, ничего, наоборот: вам лучше не рожать или попробовать родить от другого мужчины. У нас брак венчанный, как можно говорить: «Найдите другого мужчину», бред какой-то.
Правда, муж со мной фактически не жил все эти пять лет, я поднимала ребенка одна. Он был в длительных командировках и зарабатывал деньги, дома почти не бывал. Вероятно, ему было тяжело перенести болезнь сына. Когда мы лежали в больнице, я видела, как приходят другие мужья и сопереживают, а он не смог принять эту ситуацию. Любил, но на расстоянии. Он хотел нормального ребенка, с которым будет играть в футбол, разговаривать и хвастаться его успехами.
Через пять лет сын умер. У нас не было другого варианта, кроме усыновления, и все само собой пришло к этому. Мы с мужем еще до свадьбы решили, что усыновим кого-то. Мы были студентами, хотели большую семью и думали, что нашей любви, энергии хватит на всех. Муж общительный, эмоциональный, и я такая же, мы были «зажигалки» и любили весь мир. Потом я поняла, что муж не осознавал, на что соглашался, и вообще сам был инфантильным ребенком. Но на тот момент я готова была тянуть все одна.
Год я ездила по больницам, вышла на работу, путешествовала, достроила дом и поняла, что в нем не хватает ребенка.
Я разговаривала с разными священниками, монахинями, и часто они не рекомендовали усыновлять. Потому что таких детей растить тяжело и возможны возвраты.
Ни один не сказал: «Классно, молодец, давай забирай». Наверное, они знают больше несчастных историй, чем мы.
Я спорила с ними, говоря, что взять сироту — все равно, что построить храм. Меня это не остановило, хотелось спасти всех и дать всем любовь.
Я читала, что не надо усыновлять, если умер свой ребенок. Я с этим не согласна. Сразу, конечно, идти не надо, необходимо выждать время. Это очень тяжело, первое время ты просто воешь, когда у тебя родного отняли, живешь на кладбище. Но все же у меня была пауза длиной в год. И если подойти к этому обдуманно, почему нет?
Что нужно знать об адаптации приемного ребенка в семье
Светлана Яковлева, директор Федеральной дистанционной службы поддержки приемных семей, психолог
Будущим приемным родителям важно еще до адаптации разобраться с собственными травмами и мотивацией, ожиданиями, найти себе группу поддержки для сложных периодов в будущем. Адаптация ребенка в новой семье может длиться от нескольких месяцев до нескольких лет
Некоторые родители не справляются, потому что ребенок ведет себя по-другому, не как раньше
Адаптация ребенка в новой семье может длиться от нескольких месяцев до нескольких лет. Некоторые родители не справляются, потому что ребенок ведет себя по-другому, не как раньше.
Многие мамы и папы надеются, что любовь к ребенку поможет им терпеливо реагировать на его поведение. Но на практике это гораздо сложнее, и пары задумываются: «Может, мы совершили ошибку? Может, ребенку будет лучше в другой семье? Может, нам будет лучше без него?» Такие сомнения абсолютно нормальны, потому что любые перемены вызывают стресс, тем более такие глобальные.
Тревожащимся приемным родителям полезно обратиться к психологу. Можно найти группы поддержки или для начала поделиться сомнениями с близкими. Также существуют благотворительные фонды и дистанционная служба поддержки приемных семей. Наши специалисты проконсультируют мам и пап по видеосвязи или в мессенджерах, направят в группы профилактики выгорания.
Родителям, которые уже взяли ребенка, важно заботиться о себе и отслеживать даже небольшие положительные изменения в поведении ребенка. Например, как с каждым днем он становится более внимательным и любящим, учится взаимодействовать с окружающими людьми
Справиться без подготовки в специальных школах будущих приемных родителей гораздо сложнее. Именно поэтому родственники часто возвращают сирот в детские дома: по закону они не обязаны проходить школу приемных родителей. Если бабушки, например, воспитали неблагополучных родителей, из-за которых ребенок попал в детский дом, им же придется заниматься и внуками.
Будущим родителям важно проявлять эмпатию к детям-сиротам — им страшно в новой семье. Они стараются соответствовать новым, необычным требованиям жизни, но это долгий процесс, он требует много времени и сил
А теперь представьте, как они себя чувствуют, когда у них только получилось привыкнуть к новой среде, смириться с ней — и вдруг их возвращают назад, часто даже не объясняя, почему это произошло. Детей могут просто отвезти в город и оставить где-нибудь. Ребенок после возврата может считать себя ужасным, проблемным. Он не захочет никому доверять. Он заранее предполагает, что окружающие его предадут, поэтому старается предать первым.
По итогам исследования фонда «Найди семью» у 95 % родителей после групповых занятий улучшились отношения с детьми, а 92 % опрошенных лучше чувствовали себя в эмоциональном плане. Многие родители благодаря групповой и индивидуальной помощи справились с выгоранием и стали более эмоционально устойчивыми. По результатам опроса, 93 % детей и подростков заметили, как после групповой терапии отношения с родителями стали лучше. Дети, проходившие индивидуальную терапию, соглашались с этим утверждением в 88,5 % случаев.
Светская львица Юлия Любичанская
Юлия Любичанская широкой публике известна как бывшая супруга миллиардера Николая Саркисова, которому она родила трех детей. После развода с Саркисовым Юлия вступила в отношения с литовским актером Джеймсом Тратасом, от которого родила четвертого ребенка.
Однако через некоторое время стало известно о том, что Кузьма съехал из дорогого особняка Любичанской, а сама она призналась, что поспешила с решением взять на воспитание еще одного ребенка. Юлия рассказала о том, что оказалась не готова к проблемам переходного возраста, тем не менее продолжает общаться с Кузьмой и всегда готова ему помочь.
Оксана, 41 год
Мне было 16, когда я забеременела. Родителям сказать боялась, но долго же все равно не спрячешься. На шестом месяце вылез живот, строгий папа вызвал моего мальчика на серьезный разговор. Хотя никакого разговора не было: он просто сказал, чтобы тот больше никогда не приближался ко мне. Или мои родители посадят его за изнасилование несовершеннолетней. Он испугался — а кто бы не испугался? — и ушел. Мы оба хотели этого ребенка. Были готовы пожениться и жить в доме его бабушки недалеко от города.
А потом родители взялись за меня. То угрожали, то уговаривали. Мама плакала и пила валидол: в консультации, когда врач предложила рожать, сказала, что у нее и так уже трое детей и четвертый в виде внука ей не нужен. Мне говорили, что я еще успею родить, что мне нужно учиться. В середине 90-х действительно было очень тяжело — и я очень боялась, что моего любимого посадят. Я была напугана, опустошена.
Делать аборт было уже поздно, отправили на преждевременные роды. Купили справку о том, что у меня пиелонефрит. Тогда все можно было купить.
Вы знаете, что такое преждевременные роды, искусственно вызванные? Околоплодные воды откачиваются, в матку заливается химический раствор, чтобы плод умер. Все как по-настоящему, со схватками, с болью, со льдом на животе. Все вживую — кроме ребенка. Моя девочка оказалась настолько сильной, что родилась живой. На приличном сроке, но недоношенной. После всего этого вытравливания! Она кричала, когда родилась.
Ее унесли, мою живую тогда дочь — а я была растоптана, унижена, выпотрошена. Я действительно любила того мальчика. Действительно хотела ребенка. Да, я сама была ребенком в тот момент — и рядом не было никого, кто мог бы поддержать меня. Сказать, что у меня все получится.
Я чувствовала себя грязной — я отказалась от своей дочери и от своей любви. Сейчас я могла бы быть бабушкой. И я не знаю, что потом с ней случилось. Что делают в таких случаях с абортированным материалом, если он оказывается живым? Просто дают умереть? Выхаживают? Сейчас, будучи взрослой женщиной, я никогда не отдала бы своего ребенка. А тогда… мне просто хотелось домой. Я очень устала.
Следующие несколько лет мне реально «сорвало крышу». Я действительно «раздвигала ноги», иногда перед почти незнакомыми людьми. При этом поступила в университет, выучилась. Старшую дочь родила уже в 27. Потом ещё троих от разных пап. Так получилось. Сейчас, когда у меня четверо детей, я понимаю, что я искала тогда любовь. Звучит, наверное, смешно и пафосно. Но я искала того, кто будет любить меня — целиком, полностью. И никогда никому не позволит меня запугать и предать свое. Позволит не предать себя.
С мальчиком мы тогда расстались, конечно. Сейчас изредка встречаемся — у него тоже дети, трое. Я не знаю, как бы тогда все повернулось — может быть, нужно было стоять до конца, царапаться, сбежать. Родить и оставить. Может быть, все было бы хорошо. А может быть, и нет.
Если моя почти взрослая дочь забеременеет, я буду с ней. Несмотря ни на что. Ее я точно не предам — и уж, во всяком случае, мои дети знают все о контрацепции уже сейчас. И — не хочу загадывать — иногда мне кажется, что для того, чтобы закрыть эту историю, мне нужно усыновить ребенка. Может быть, однажды.
МНЕ СКАЗАЛИ, ЧТО РЕБЕНОК НЕ ЖИЛЕЦ
В анналах подмосковных интернатов есть и сказочные истории. Например, невероятная судьба маленького Илюши из Красно-Дубравского детского дома-интерната для умственно отсталых детей «Журавушка». Мальчик появился на свет с синдромом Дауна.
– Он поступил к нам шестилетним, – рассказывает директор учреждения Игорь Рядов. – Мама отказалась в роддоме. Но юридически все еще считалась матерью, так как одной отказной для лишения родительских прав недостаточно. Мы стали ее разыскивать, чтобы инициировать процедуру лишения.
Жительница Ликино-Дулева Светлана Фролова занималась домашними делами. И вдруг звонок в дверь.
– Стоят сотрудники управления опеки, – вспоминает женщина. – Говорят мне с порога: ребенка будете забирать или прав лишаем? Я чуть в обморок не упала. Понимаете, в роддоме мне сказали, что Илюша – не жилец. Уговорили написать отказную.
Дрожа от волнения, Светлана поехала в детский дом. Увидела мальчика, схватила его на руки и поняла, что больше никогда не отпустит. Против возвращения малыша не возражал и муж.
– После Илюши у нас родился еще один сын, и мы назвали его тоже Илья, – улыбается Светлана. – Так что теперь у нас два Илюши – старший и младший. Муж так «нового» полюбил, даже больше «старого». И маленький рад, что у него появился братик.
Сейчас мальчику исполнилось семь лет, и Светлана уже договорилась с одной из ликино-дулевских школ, что сын со следующего года будет там получать образование, находясь на домашнем обучении. Мать убеждена, что Илюша вырастет счастливым и полноценным человеком.
По глазам было видно, что не набегался
И подобные ситуации были постоянно. Меня постоянно цеплял, что я, мол, не мать. Он не зашел в семью, присматриваясь, а стал всех воспитывать. Я поняла, что вдвоем растить детей у нас не получится. После долгой разлуки дети вышли на первое место, и я выбрала их. Через месяц после его приезда мы расстались.
Возвращаясь к старшему — фантики и конфеты можно было бы пережить, но то, как он убегал… Второй раз убежал в Египте. Я туда отправила бабушку с детьми, на себя пожалела денег. Они пошли купаться на горки, он повел с собой младшего, бабушка их потеряла и отругала Игоря. И когда они возвращались в номер, он сбежал. Вызывали полицию, искали, а у него случился энергетический подъем. Он приехал домой радостный и возбужденный.
У младшего начался логоневроз, он стал заикаться от стресса. Я в это время занималась удочерением третьего ребенка — девочки. Ребята очень просили сестричку, и пока они были в Египте, я написала согласие. Приняли ее все очень хорошо. Но один раз я сказала, что не надо включать телевизор перед ужином, Игорь пошел в комнату, и я увидела, как от злости он взял маленькую и швырнул ее со всей силы на диван через всю комнату.
Однажды Игорь пошел выносить мусор и не вернулся. Его искали двое суток, он все это время не спал и не ел. И когда нашли, у него вид был лучше, чем у меня. Он лежал на каких-то досках под платформой и чувствовал себя прекрасно.
И та женщина из органов, которая его нашла, удивилась, какой он невменяемый и на небывалом подъеме. Он ушел, потому что ему хорошо. И мне сказали, что он может уйти в любом месте, и когда-нибудь я его просто не найду.
По глазам было видно, что не набегался.
Была тяга к ножам, к острому, к веревкам, я стала бояться засыпать, когда он дома.
Я снова пошла к специалистам. Психиатры поставили Игорю диагноз — психопатическое расстройство личности. То есть человек может быть душка, милашка, а в следующую секунду пойти котенка резать. Три психиатра не могут ошибаться. Я начала думать о возврате.
Я пришла в опеку и сказала: помогите-спасите. Они смотрели со своей стороны, не хотели проблем на своем участке. И опека в случаях отказа от одного ребенка изымает всех детей, так они мне объяснили. Нужен серьезный диагноз, чтобы вернуть одного. Поэтому Игоря положили в больницу на обследование. Я уже предполагала, что, скорее всего, его не заберу оттуда. Перед этим он украл деньги, из лагеря привез чужой айфон в трусах, заставлял младшего воровать с ним чупа-чупсы.
Но за то время, пока он там был, все отдохнули и готовы были принять и простить его. Я все еще искала выход какой-то. Думала про интернат, а на выходные забирать, но мне сказали, что и в выходные сбежит, потому что у него потребность в этом есть. Женщина, работавшая в больнице, объяснила, что ничего не поменяется и сейчас я просто плачу, а через два года уже начну принимать таблетки от депрессии.
Из приюта мне Игоря выдали голым
Вот со вторым у меня как раз екнуло, и захотелось его забрать. Я увидела, что это обычный ребенок, маленький, и еще более беззащитный, чем годовалый. Потому что он еще больше осознавал, что никому не нужен. Мне сказали, что до 4 лет Игорь жил в семье, мама просто уехала на заработки, а бабушка не смогла обеспечить и привела за руку в опеку. Впоследствии оказалось, что это неправда.
Выяснилось потом, что его уже брали в семью два года назад. Из детского дома. То есть Игорь жил в системе, был усыновлен, потом его вернули, появилась бабушка, которая все же забрала, но потом не справилась и тоже вернула. Поставила в опеке чемодан и две сумки: «Что хотите, то и делайте!» Его переправили в приют. Только потом мне прислали его личное дело, так что я узнала эту историю случайно.
Из приюта мне Игоря выдали голым. На нем были майка и трусы с печатью. А у меня в багажнике лежала детская одежда. В моем восприятии 4-летний тогда — очень взрослый ребенок. Я помню, его вывели в этих пронумерованных трусах, которые надо сдать. Холодно, зима, и он раздевается при всех детях, которые в это время завидуют, что его забирают. Больше всех смущалась я, потому что у детей не было понятия об интимности человеческого тела.
Младший его принял на ура, ждал нас до ночи, сразу взял Игоря за руку и положил туда игрушку, было ощущение, будто старший всегда с нами жил. Мы гуляли, играли, пели песни все вместе. Кроме сериала «Счастливы вместе», он вообще ничего не знал. Ни названия деревьев, ни дней недели, ни геометрических фигур, ничего. «Что ты делал?» — «Смотрел сериал».
Он всегда писался. И застилал это. Я говорила: «Ну смотри, у нас есть машинка, мы можем постирать». Может, боялся наказания. Потом психиатры сказали, что, возможно, он делал назло. Потом стал прятать вещи, воровать в магазине, заставлял это делать и брата, таскал вещи у домашних. Ел конфеты мешками, фантики прятал. Мы с ним говорили, но это все продолжалось.
Он выводил всех на эмоции. Игорю хотелось, чтобы маленький кричал, поэтому он его дразнил и щипал.
Я очень эмоционально реагировала, потому что это не прекращалось. Даже в его 8-9 лет я могла, укладывая спать, разобрать постель, а она опять мокрая, снова описался и скрыл. А странности нарастали. Игорь стал убегать из дома. Первый раз подумала: ну, бывает, все бегали. Тогда на него случайно наткнулась полиция, которая патрулировала район. Игорь не понимал, что делает, я его спрашивала, зачем, он отвечал, что просто шел. И от этого стало страшно, но я подумала, что справлюсь, что, наверное, он это делает, чтобы я его больше любила. И мысли о возврате тогда не возникло.
В 11 лет пошли рисунки про секс, мат. И если я находила снова пошлости в тетради, Игорь кидался в слезы, что это не он. Полное отрицание. Мы ходили к психологам, нейропсихологам и логопедам. Но про трудное поведение я не особо рассказывала, думала: ну фантики, ну рисунки, ну сбежал один раз — это нормально для усыновленного ребенка. Специалисты же говорили, что есть скрытая агрессия.
Воспитание приемного ребенка
Это третья – и немаловажная причина, по которой приемные семьи не распространяются по России так, как было бы нужно.
Бездетные пары боятся взять ребенка из приюта или детского дома, потому что их пугают возможные трудности в его воспитании, в особенности, наследственные склонности. Многие считают, что в государственные учреждения попадают дети алкоголиков, наркоманов, преступников. Конечно, родители могут быть всякими, но малыши, живущие в больнице или Доме малютки, не виноваты, что им не повезло с родителями.
Часто уже приняв ребенка в семью, взрослые с тайным страхом наблюдают за его взрослением, принимая склонность к шумным играм за агрессивность, детское желание взять чужую игрушку – за склонность к воровству, и стараясь подавить в зародыше эти аномалии развития, причем достаточно жесткими методами. Ребенок, не понимая, что он сделал не так, естественно, начинает сопротивляться, зарождается конфликт, который, из-за непонимания ситуации взрослыми, может стать причиной ухода ребенка из дома.
Подготовка, которую проводят для взрослых, желающих стать приемными родителями, предостерегает от таких шагов. Специалисты дают будущим родителям советы и рекомендации, как избегать конфликтных ситуаций, и все же часто бываю случаи, что взрослые, взяв в семью ребенка, особенно старшего возраста, через некоторое время расторгают договор о приемной семье и возвращают ребенка в детдом, объясняя поступок несходством темпераментов или чем-то подобным. На самом деле, такая причина может и возникнуть, но чаще это непонимание психологии чужого ребенка, который не оправдывает возложенных на него ожиданий и не кланяется в ножки приемным родителям за каждый кусок хлеба.
Привыкание родителей и детей в приемной семье – это тонкий осенний лед, который может хрустнуть от любого неправильного шага. Дети, потерявшие семью, пережили настоящее горе, они любят своих родителей – и алкоголиков, и наркоманов, и боятся привязаться к новой семье, чтобы не предать старую. По этой причине в период привыкания дети или замыкаются в себе, или начинают дерзить, на ласковые слова отвечать грубо и вызывающе. Только терпение и такт, понимание приемными родителями того, сколько страданий пришлось пережить этой неокрепшей детской душе, смогут помочь ребенку понять, что в этой семье никто не претендует на роль его мамы и папы без его желания.
Приемные родители, нашедшие подход к каждому ребенку, делятся опытом с новичками, помогая им преодолеть самую первую высоту – привыкание друг к другу чужих людей, есть возможность попросить совета у родителей, побывавших в сходной ситуации, посещать семинары и курсы для приемных родителей и вместе решать проблемы приемных семей.
Если вы думаете, что надо бы взять ребенка из детдома на воспитание – не сомневайтесь, берите. Органы опеки не оставляют без помощи людей, спасающих детские души и воспитывающих полноценных граждан нашей страны.
В России до революции детских домов не было вообще. Если ребенок оставался один, его брали к себе родственники, соседи, друзья родителей. Так что приемная семья – это исторически оправданная для нашей страны форма воспитания сирот.
Карл Брюер убил приемных родителей ради брата
больше по теме
Подросток из России убил приемных американских родителей
Карл Эдвард Брюер до усыновления американской парой звался Эдиком Ч. Ребенок, рожденный в небольшом уральском городке, в 2 года оказался вместе со старшим братом в приюте — их мать-алкоголичку лишили родительских прав. В детском доме мальчики пробыли до 2005-го, пока в глубинку не приехала бездетная пара, Трой и Мэри Брюер. Супруги хотели усыновить лишь одного сироту, но пожалели горюющего от возможной разлуки с братом Эдика и увезли в Америку обоих парней.
Трагедия разразилась спустя 11 лет. Зимой 2016-го, после анонимного звонка, Брюеров обнаружили мертвыми в собственном доме. На втором этаже прятался их младший приемный сын Карл — после задержания юноше предъявили обвинение в двойном убийстве. Мотивы страшного преступления оставались невыясненными — с предположением выступила экс-возлюбленная Селина, старшего из усыновленных братьев. По словам Хэйди, ее бойфренд отличался неуравновешенным характером и страстью к запрещенным препаратам — и именно он, одержимый жаждой денег, надоумил обожающего его брата на страшный шаг. Эдвард боялся и отказывался, но пошел на преступление — и расправился с мачехой и отчимом, сообщала kp.ru.
Карл Эдвард Брюер убил приемных родителей-пенсионеров. Фото: соцсети
Усыновление ребенка из дома малютки
Существует несколько причин для усыновления или удочерения:
- отсутствие возможности завести собственных детей;
- медицинские показания против беременности и родов;
- родители действительно хотят усыновить младенца;
- желание подарить кому-то свою заботу;
- необходимость воспитывать своего внука, как ребенка, так как дочь не может этого делать из-за того, что рано родила или умерла при родах;
- иные причины.
Младенец в доме малютки
Чаще берут новорожденных детей, так как они могут принять приемных родителей, как своих. Таким образом, возможно скрыть факт усыновления, что позволит снизить вероятность развития комплексов. Дети негативно относятся к тому, что их усыновили, а их сверстники могут жестоко относиться к ним.
